События

27.07.2012 28 июля- Равноапостольского великого кн. Владимира, во святом Крещении Василия.

Основной талант и основной подвиг святого князя Владимира, как государственного деятеля и христианина был заключен: » в соединении искренне воспринятой веры, со вполне земным служением верховного правителя, в готовности взять на себя неизбежный риск на начальном этапе, в дерзновении поступать в соответствии с собственным, не обусловленным извне видением особенностей и насущных нужд своей страны и своей Церкви, в умении заслонить Русь от угрозы, самому в глазах соотечественников стать «двигателем и душою реформ», тем , кто отменяет нужду в заимствовании сторонних рецептов и подобострастии к сторонним авторитетам, но становится «всем для всех» – Красным Солнышком для Руси, «светом в окошке», к которому обращены надежды и взоры. «
  Народ прозвал его Красным Солнышком, а историки и церковь — Крестителем. На самом деле князь Владимир был человеком крутого нрава. Обид он не прощал, новые земли брал силой. В первые годы своего правления, князь Владимир окончательно ликвидировал племенные пережитки на Руси.
  В 988 г. Владимир начал застраивать княжество новыми городами на Десне, Остре, Трубеже, Суле и Стугне. Города эти, как свидетельствуют летописи, заселялись лучшими мужами из северных славянских и финно-угорских племен: словен, кривичей, вятичей и чуди. То есть князь в порядке воинской повинности отбирал их и отправлял на Полесье и Среднее Поднепровье. Правда ,простолюдины любили князя. Вот что писал об этом Нестор-летописец: «Владимир повелел всякому нищему и убогому приходить на княжой двор и брать всё, что надобно: питьё, и пищу, и деньги из казны. Сказал он так: «Немощные и больные не могут добраться до моего двора, — и повелел снарядить телеги, наложить на них хлебы, мясо, рыбу, различные плоды, мед в бочках, а в других квас, и развозить по городу, спрашивая: «Где больной, нищий, или кто не может ходить?» И раздавали тем всё необходимое. И ещё больше делал он для людей своих: каждое воскресенье завёл он на дворе своём в гриднице (помещение для дружинников, или гридей, где также проводили праздничные застолья – Фокус) пиры, чтобы приходили туда бояре, гриди, и сотские, и десятские, и лучшие мужи — при князе и без князя. Бывало там множество мяса — говядины и дичи, в изобилии были там всякие яства».
Князь Владимир увлечённо, как ребёнок, «пробовал» разные веры. Сначала он всерьёз взялся за язычество: «И стал Владимир княжить в Киеве и поставил кумиры на холме за двором теремным: деревянного Перуна с серебряной головой и золотыми усами, и Хорса, и Дажбога, и Стрибога, и Симаргла, и Мокоша. И приносили им жертвы, называя их богами, и приводили к ним своих сыновей и дочерей, а жертвы эти шли бесам, и оскверняли землю жертвами своими».Через несколько лет князь Владимир переболел язычеством и обратился к другим религиям. Вера волжских булгар, исповедовавших ислам, его не устроила, в частности из-за запрета употреблять алкоголь: «Вино есть веселие Руси, без него не можем быть!». Хазарских гонцов, предлагавших иудаизм, высмеял: мол, чего же вы стоите без собственного государства? 
  И лишь христианские проповедники нашли подход к князю Владимиру — его впечатлил рассказ о Страшном суде, который ждёт всех грешников. Однако долгое время князь не мог определиться между западным (католическим) и восточным (православным) обрядами.
  В 988-м пошёл войной на главный город Византии в Крыму — Корсунь, более известный как Херсонес (сейчас— на территории Севастополя) и, хитростью взяв его, почти полностью разорил. Множество икон, предметов культа, произведений античного искусства были переправлены в Киев и впоследствии пошли на украшение строящихся храмов. Но главной добычей Владимира стали две медных античных статуи и четыре медных коня, торжественно установленные потом на центральной площади древнего Киева, которую назвали Бабин торжок (между Андреевской церковью и ул. Десятинной). Судьба медных коней — загадка истории. По киевским преданиям, во время нашествия Батыя их закопали где-то в районе Старокиевской горы. Но с тех пор прошло семь с половиной столетий, но пока никто ничего не нашёл.
Взяв Корсунь, Владимир послал гонцов в Константинополь с заманчивым предложением к греческим царям: обменять город на их сестру — Анну. Естественно, девица не хотела идти за князя, и цари дали ответ: «Не пристало христианам выдавать жён за язычников». Но Владимир не растерялся: «Кто придёт с сестрою вашею, пусть и крестит меня». Грекам пришлось согласиться: безутешную Анну погрузили на корабль вместе с константинопольскими владыками и по прибытии в Корсунь окрестили князя Владимира в церкви Святого Василия. Вместе с ним крестилась и значительная часть княжеской дружины.
   С принятием христианства нравы князя Владимира претерпели изменения. В тот же день князь Владимир приказал объявить по городу: «Если не придёт кто завтра на реку креститься — будь то богатый, или бедный, или нищий, или раб — станет мне врагом».Естественно, быть врагом князю никто не хотел. И народ собрался на Днепре и Почайне: «Вошли в воду и стояли одни по шею, а другие по грудь, молодые у берега, иные держали младенцев, а совершенные летами бродили по воде, попы же стояли и совершали молитвы». Впрочем, крещение Руси происходило не только ледяной водой — огнём и мечом тоже. Дружинники Владимира объехали все земли славянских и финно-угорских племен, чтобы низвергнуть идолов и начать строить церкви. Естественно, без кровавых эксцессов не обходилось. Но были в этом и положительные моменты. Например, Владимир приказал отбирать детей «в ученье книжное». То есть — учить грамоте. Может быть, именно в такой ситуации и родилась знаменитая русская поговорка «Худо без добра не бывает».
Но всё же, несмотря на тиранию, Владимир «Красное Солнышко» внёс неоценимый вклад в культурное развитие Руси. В Киеве было возведено более 400 церквей, действовало 8 торжищ — базаров, а народу жило «неисчислимое множество». Считается — что никак не менее 10 тысяч.
  Князь Владимир умер в своей загородной резиденции, в Берестово, 15 июля 1015г. Простой народ настолько любил Владимира, что его сыновья и ближайшие советники решили сразу не сообщать о смерти князя — чтобы не возникла давка на похоронах. Прах его упокоился в ныне не существующей Десятинной церкви на столичной улице, носящей его имя.